было время, другие нравы. В „Правде“ печатался „дискуссионный листок“, все спорили, искали пути, ссорились и мирились, и шли дальше вперед и вместе.

Обращаюсь к вам, будущее поколение руководителей партии, на исторической миссии которых лежит обязанность распутать чудовищный клубок преступлений, которые в эти страшные дни становятся все грандиознее, разгораются как пламя и душат партию. Ко всем членам партии обращаюсь. В эти, быть может, последние дни своей жизни я уверен, что фильтр истории рано или поздно неизбежно смоет грязь с моей головы. Никогда я не был предателем. За жизнь Ленина без колебания заплатил бы собственной. Любил Кирова и ничего не затевал против Сталина. Прошу новое молодое поколение руководителей партии зачитать мое письмо на пленуме, оправдать и восстановить меня в партии.

Знайте, товарищи, что на том знамени, которое вы понесете победоносным шествием к коммунизму, есть и моя капля крови.

Н. Бухарин».[113]

Пленум Верховного суда СССР 4 февраля 1988 года отменил приговор (вынесенный в марте 1938 года) в отношении осужденных Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, А. П. Розенгольца, М. А. Чернова, П. П. Буланова, Л. Г. Левина, И. Н. Казакова, В. А. Максимова-Диковского, П. П. Крючкова и X. Г. Раковского за отсутствием в их действиях состава преступления.

Еще ранее по тем же мотивам были полностью реабилитированы Н. Н. Крестинский, Г. Ф. Гринько, И. А. Зеленский, В. И. Иванов, С. А. Бессонов, А. Икрамов, Ф. Ходжаев, В. Ф. Шарангович, П. Т. Зубарев и Д. Д. Плетнев.

Комиссия Политбюро ЦК КПСС продолжает свою работу.

В письмах, опубликованных в этой книге, высказываются разные точки зрения по всем периодам советской истории. В них нетрудно обнаружить и некомпетентность некоторых авторов, и излишнюю горячность в защите своей позиции, и все же, собранные вместе, они высвечивают самые болевые точки нашей истории, сосредоточивают внимание на ранее запретных темах, несут массу полезных наблюдений и мнений.

Читатели единодушно выступают за то, чтобы усилить роль истории в духовной жизни общества, поднять ее престиж в массах. Ибо каждый человек испытывает потребность не только овладеть суммой конкретных исторических знаний, но и глубоко осознать незримую связь поколений, их судеб.

В. А. Курова, Ю. И. Музыченко, А. Н. Трошева, да и многих других волнуют вопросы: какова же роль истории в начатом процессе обновления нашего общества? Как используется ныне ленинское идейное наследие, практика Октябрьской революции? Что делают советские историки для преодоления механизма торможения, в помощь перестройке?

По читательским письмам чувствуется, как изменилась — возмужала, стала более зрелой в суждениях и оценках — читательская аудитория. Именно здесь — причина возросших требований к исторической науке и усилившейся критики по ее адресу. По письмам, вопросам, выдвинутым в них, ясно, чего ждут от историков самые широкие массы: они хотят воссоздать в полном объеме правду исторического процесса, они хотят сами, вместе с учеными непосредственно участвовать в этом процессе.

Сейчас для историков «самая работа, а они молчат. Ждут, когда за них кто-то скажет „а“, а они тогда скажут „б“», — с иронией пишет читатель из Пензы шофер И. Е. Карасев, тот самый, чье письмо в газету «Социалистическая индустрия» вызвало целую дискуссию.

С этим мнением читателя нельзя не согласиться. Современное состояние исторической науки вызывает неудовлетворенность. Перестройка работы историков протекает медленно. Некоторые из них чего-то выжидают, проявляют робость, непоследовательность. Есть и историки, психологически неспособные к перестройке. Однако новое прокладывает себе путь и в этой сфере духовной жизни. Проявлениями этого стали печатные и устные выступления по вопросам наиболее трудным и сложным в изучении прошлого, переоценка его явлений. В центральных газетах и периодических изданиях все чаще появляются подготовленные историками публикации о событиях Октябрьской революции, гражданской войны, периода 20―30-х годов, Великой Отечественной войны. Готовятся новые исследования.

Авторы писем просят ликвидировать «белые пятна» в истории нашего 70-летнего развития, называют сами упущения, пробелы в освещении практически всех этапов советского общества — от Великого Октября и гражданской войны до наших дней, точнее, до времени, названного застойным.

Необходимо прежде всего правильное понимание самой проблемы, наличие которой бесспорно.

Что такое «белые пятна» истории?

Это и обезличенная история, и целые пропущенные в ней страницы, и страницы приукрашенные, и многое другое. «Белые пятна» должны быть устранены, исторические труды должны стать такими, как этого требует марксистско-ленинская методология. Иными словами, история должна быть правдивой, она должна раскрываться во всей ее противоречивости, сложности, подчас трагичности тех событий, которые в ней происходили.

Проблема «белых пятен» рождена не историками, если говорить точнее — не только историками, но и политиками.

Сегодня историки свободны во всей полноте освещать ход событий минувшего. Но подчас исследователю и поныне недоступно главное для работы — документы, архивные материалы. Речь идет не о любых документах и материалах, а только о тех, которые нужны для подлинно научного освещения «белых пятен». В этом плане сделано обнадеживающее: в библиотеках передано немало книг специального назначения в общие залы, облегчено пользование архивами. Так, только в Центральном партийном архиве расширено пользование 24 фондами, вновь открыты 11 фондов. Но это лишь первые шаги. Для плодотворной работы исследователей требуется шире распахнуть двери спецхранилищ! Рассекретить многие документы. Приведу примеры.

Проблема, которой я больше всего занимаюсь, — Великая Отечественная и вторая мировая война. До сих пор историкам не удалось опубликовать полностью текст постановления Государственного Комитета Обороны от 15 октября 1941 года. Это решение об эвакуации из Москвы. Объективный анализ этого документа многое объяснил бы в понимании обстановки, сложившейся в Москве 16―18 октября 1941 года.

О содержании этого постановления ГКО до сих пор известно лишь в переложении, к тому же неполном.[114] Между тем в документе есть такие детали, которые рисуют всю сложность и драматическую напряженность ситуации, сложившейся в столице.

Или, скажем, приказ наркома обороны № 227 от 28 июля 1942 года. Он зачитывался перед всеми войсками Действующей армии, но в исторической литературе до самого последнего времени известен был в извлечениях. Или другой приказ — № 270 от 16 августа 1941 года (выдержки из него публикуются в данной книге, в письме А. А. Каменцева).[115] Да мало ли документов, рассказать о которых наступило время, чтобы история предстала во всей своей сложности — и с кризисными явлениями и с трагизмом, и героизмом Вооруженных Сил, доказавших свою непобедимость перед лицом самых трудных испытаний. Преодоленные трагедии, недуги, кризисы — это не только наша боль, но и гордость за народ, который сумел сделать, казалось бы, невозможное.

Объективность историка — проблема не только научная, но и нравственная. В ее решении слишком долго существовали непреодолимые преграды, воздвигнутые еще в 30-е годы, сохранившиеся и после. Решения XXVII съезда партии открыли перед историками новые горизонты. Гласность, демократизация приходят и к исторической науке, хотя ее потенциал раскрывается не без помех — субъективных и объективных.

Почему Институт истории СССР